Выскажусь по поводу недавних событий и о моем отношении к ним.
Воистину, эта пятница, 13 — была одна из самых страшных пятниц в истории. И кровавые чернила еще не успели обсохнуть, как не зажили раны, оставленные зубами игиловских собак. Вчерашний инцидент с двадцатью людьми, заперевшимися в кафе после взрыва петарды на улице только подтверждает, что частично, но цель террористов была достигнута. Люди боятся. Но люди не собираются сдаваться. Когда дорогой наш Лентач быстро пустил новость о возможном новом захвате в кафе, я увидела приятную вещь: эта новость тут же полетела по всему миру. И пусть эта была ошибка, но она показала другое — в наш век люди по всему миру действуют, как нельзя более сплоченно, весь мир сопереживает трагедиям, как единое целое, и весь мир готов сопротивляться новой угрозе со стороны ИГ.
Я не спала в ту ночь, когда случились эти злополучные события. Я следила на сводками новостей и содрогалась от того ужаса, что переживали люди в тысячах километров от меня. Но я и восхищалась стойкостью духа, массовым движением, вышедшим со светящейся надписью not afraid, как знак того, что страх есть, но ему сопротивляются. Игиловское отродье допустило большую ошибку: они не понимают, что устраивая теракты, они еще больше сплачивают людей, не любящих проливать кровь. Я не молюсь за Париж не потому что я черства душой и сердцем, а потому что Парижу нужны не наши молитвы, не наши слова, обращенные ввысь, а слова поддержки, обращенные к гражданам, наша протянутая рука, и наша сила и уверенность в том, что даже в самый темный час, мы не поддадимся страху и поддержим друг друга.
Не обошлось, конечно, и без ложки дегтя. Выделить в этом можно целых два крупных явления: обсуждение карикатур Шарли, и попытку сравнить массовые теракт в столице Франции с падение самолета. Начну, пожалуй, со второй темы. Для меня противоестественна даже мысль о том, что эти трагедии можно сравнивать, но, даже допуская это, следует обратить внимание, что эти два события носили разную смысловую нагрузку: Парижская трагедия — это откровенная демонстрация силы игиловских боевиков, откровенные вызов Европе, да и всему цивилизованную миру, мол, мы так сильны, что убиваем вас изнутри. Но террористы были всегда, а мир еще никогда не был так един, как сейчас.
Почему же падение Airbus A321 не вызвало такого резонанса? На мой взгляд, из-за нескольких условий. Падение самолета, как это ни прискорбно звучит, но всё же явление вполне обыденное в нашем веке. К тому же, долгое время не утихали споры — это теракт или несчастный случай. Сегодня в канцелярии британского премьер-министра Дэвида Кэмерона заявили, что, весьма вероятно, за этим тоже стоит игиловская псарня.
Люди не скорбят по-разному. Каждый погибший в этих событиях достоен скорби и сочувствия. Но разная реакция была из-за разного контекста. Поэтому сравнивать эти два события нецелесообразно и даже вредно, потому что тем самым одно пытаются обесценить другим. А стоимость человеческой жизни нельзя сравнивать.
Воистину, эта пятница, 13 — была одна из самых страшных пятниц в истории. И кровавые чернила еще не успели обсохнуть, как не зажили раны, оставленные зубами игиловских собак. Вчерашний инцидент с двадцатью людьми, заперевшимися в кафе после взрыва петарды на улице только подтверждает, что частично, но цель террористов была достигнута. Люди боятся. Но люди не собираются сдаваться. Когда дорогой наш Лентач быстро пустил новость о возможном новом захвате в кафе, я увидела приятную вещь: эта новость тут же полетела по всему миру. И пусть эта была ошибка, но она показала другое — в наш век люди по всему миру действуют, как нельзя более сплоченно, весь мир сопереживает трагедиям, как единое целое, и весь мир готов сопротивляться новой угрозе со стороны ИГ.
Я не спала в ту ночь, когда случились эти злополучные события. Я следила на сводками новостей и содрогалась от того ужаса, что переживали люди в тысячах километров от меня. Но я и восхищалась стойкостью духа, массовым движением, вышедшим со светящейся надписью not afraid, как знак того, что страх есть, но ему сопротивляются. Игиловское отродье допустило большую ошибку: они не понимают, что устраивая теракты, они еще больше сплачивают людей, не любящих проливать кровь. Я не молюсь за Париж не потому что я черства душой и сердцем, а потому что Парижу нужны не наши молитвы, не наши слова, обращенные ввысь, а слова поддержки, обращенные к гражданам, наша протянутая рука, и наша сила и уверенность в том, что даже в самый темный час, мы не поддадимся страху и поддержим друг друга.
Не обошлось, конечно, и без ложки дегтя. Выделить в этом можно целых два крупных явления: обсуждение карикатур Шарли, и попытку сравнить массовые теракт в столице Франции с падение самолета. Начну, пожалуй, со второй темы. Для меня противоестественна даже мысль о том, что эти трагедии можно сравнивать, но, даже допуская это, следует обратить внимание, что эти два события носили разную смысловую нагрузку: Парижская трагедия — это откровенная демонстрация силы игиловских боевиков, откровенные вызов Европе, да и всему цивилизованную миру, мол, мы так сильны, что убиваем вас изнутри. Но террористы были всегда, а мир еще никогда не был так един, как сейчас.
Почему же падение Airbus A321 не вызвало такого резонанса? На мой взгляд, из-за нескольких условий. Падение самолета, как это ни прискорбно звучит, но всё же явление вполне обыденное в нашем веке. К тому же, долгое время не утихали споры — это теракт или несчастный случай. Сегодня в канцелярии британского премьер-министра Дэвида Кэмерона заявили, что, весьма вероятно, за этим тоже стоит игиловская псарня.
Люди не скорбят по-разному. Каждый погибший в этих событиях достоен скорби и сочувствия. Но разная реакция была из-за разного контекста. Поэтому сравнивать эти два события нецелесообразно и даже вредно, потому что тем самым одно пытаются обесценить другим. А стоимость человеческой жизни нельзя сравнивать.
Возвращаясь к Шарли. Что ж, их действия говорят громче любых слов.
I do not want to pray for Paris. I want to fight for Paris and peace.